Старший инспектор ИДН (инспекции по делам несовершеннолетних) ОВД Базар-Коргонского района, майор милиции Зухра Ташева – собеседник особый. Уже через полчаса общения не журналист ведет беседу, а она. Что поделаешь, мощный профессиональный навык.
С ней, участницей проекта Программного Офиса Управления ООН по наркотикам и преступности в Кыргызской Республике (УНП ООН) по работе с женщинами милиционерами «Наставничество» мы побеседовали о сложностях работы с юными кыргызстанцами в отдаленном регионе.
- Регион у вас сложный, много этнических групп на одной территории, удается ли вам дать детям понятие о терпимости и дружбе?
- Мы вообще не сталкиваемся с межнациональным неприятием между детьми. В нашем районном центре таких проблем нет. Изредка возникает буча из-за ерунды, на бытовой почве, мы вмешиваемся, конечно. Но я со всей ответственностью могу сказать, что среди детей в нашем районе межнациональной напряженности нет.
- В чем секрет такого успеха?
- Никакого велосипеда мы не изобрели, все довольно просто. Во-первых, надо тщательно изучать настроения, информацию с мест. Не относиться халатно к своей работе. Во-вторых, сближать детей. Мы постоянно проводим различные мероприятия. Через практику увидели, что самое эффективное для сближения – спорт. Состязательные спортивные мероприятия делают детей на самом деле ближе друг другу, разные этнические культуры – понятнее. Кроме того, фильмы показываем, дискуссии проводим. Говорим по душам. Ничего особенного, надо это просто делать, а не отписываться для галочки. И все будет в порядке.
- С какими детскими правонарушениями вы сталкиваетесь чаще всего?
- Чаще всего это кражи. Мобильные телефоны воруют, сладкое, вкусности, велосипеды. Сейчас вот отвратительная мода пошла у взрослых скотокрадов – они обманом втягивают детей в свой промысел. Просят вывести животное (чаще всего объектом воровства становятся ослы), якобы, ради шутки, дают ребенку 500 сомов, а то и тысячу. И дети, не видя в деянии ничего, кроме веселого хулиганства, становятся соучастниками таких краж.
- Растет или снижается детская преступность в последние годы?
- В нашем районе остается на прежнем уровне. Каких-то значительных изменений лично по моему участку я не наблюдаю.
Справка: Преступность среди несовершеннолетних в 2017 году в Кыргызстане в целом выросла. Данные содержатся в отчете генпрокурора за прошлый год, такая же картина – в отчетах Национального статистического комитета. По данным прокуратуры, за прошлый год 1 тысяча 81 несовершеннолетний совершили 878 преступлений, тогда как в 2016-м – только 812. В том числе 14 убийств, 16 случаев умышленного причинения вреда здоровью, 517 краж, 88 грабежей, 16 разбоев и других преступлений. Кроме того, на 30 процентов, или с 842 до 1,1 тысячи, возросло количество преступлений, совершенных в отношении самих несовершеннолетних. В частности, в отношении подростков совершено 153 преступления сексуального характера, что на 39 процентов больше, чем в 2016-м. В 2018 году картина пока наблюдается примерно такая же, как в прошлом. Поквартальные отчеты роста или снижения не показывают.
- Какие дети сегодня – самая большая группа риска?
- Эта группа на данный момент очень четко сформировалась. Самая большая проблема сотрудников ИДН – дети мигрантов. Им не хватает тепла, родительской любви, общения, чувства нужности – чего же удивляться, что они выходят на кривую дорожку. Родственникам, на которых их оставили, они чаще всего не нужны. А если и нужны, то это, как правило, пожилые родственники. Их родители уезжают на пять-шесть лет, бабушкам-дедушкам оставляют своих отпрысков, а старики ложатся в 10 спать – и дети предоставлены сами себе. Да и днем пожилые люди часто физически не в состоянии присмотреть за подростком. К тому же разница в возрасте очень велика, они не находят общего языка с подопечными.
Очень много суицидов среди детей мигрантов. Никаких записок они не оставляют, просто уходят из этого мира, в котором самые близкие люди – родители – оставили их один на один с жизненными трудностями, с непростым взрослением. Я далека от мысли осуждать таких родителей, они поехали на заработки не от хорошей жизни. Но кто-то же должен любить их детей! Ребенок не может вырасти нормальным человеком, если его никто не любит.
- Мальчики или девочки лидируют в вашей печальной статистике по правонарушениям? Говорят, женская подростковая преступность растет…
- У нас пока все по старинке. Мальчики лидируют. Чтобы девчата массово с ума сходили, такого в нашем районном центре нет. В этом смысле мы в какой-то степени опираемся на традиции.
- В вашей инспекции работает много женщин?
- Я одна. Хотя, по моему глубокому убеждению, должно быть много. Мужчины-милиционеры все-таки грубоваты для работы с детьми. А мне вот лаской и пониманием удалось войти к детям в доверие. Меня дети на моем участке знают в лицо, и часто идут со своими бедами.
- Что же у них за беды?
- Однажды пришла девочка и рассказала, что соседи у них странные завелись, какие-то хмурые бородачи все время к ним ходят. Я передала информацию в 10 управление, потом оказалось, что там действительно собирались экстремисты. Бывают, приводят потеряшек. Или если кто-то потерялся – сразу бегут, мы ищем, находим. Бывают, сообщают о проблемах в семье или школе. Стараюсь разбираться досконально с каждой историей.
- Самые громкие расскажете?
- Нет. Потому что в регионах любые намеки – узнаваемы. На каждое лишнее слово тут приходится трагедия, это традиционный, патриархальный уклад. И рассказывать какие-то конкретные случаи, чтобы впечатлить читателя – это, возможно, значит сильно навредить кому-то из участников истории. Поэтому и не расскажу. Уж простите.
- Вполне разумно. Вы – юрист по образованию?
- Первое мое образование – педагогическое. Второе – юридическое. Сейчас перестали брать в ИДН с обязательным дополнительным педагогическим образованием, а зря. По мне так это – необходимость.
- Наверное, в силу своего педагогического опыта и стараетесь участвовать в программах, которые предполагают наставничество?
- Я очень довольна, что стала участницей проекта «Наставничество». Самое ценное для меня – это новые знания, полученные на полезных тренингах в рамках программы. Ведь в жизни как – сначала азбука, потом чтение. Чтобы мы могли максимально поделиться знаниями со своими подопечными, нам надо многому научиться. Большой плюс в том, что я познакомилась со своими коллегами, женщинами-милиционерами из всех уголков Кыргызстана, это расширило мой кругозор. Даже просто общаясб за чашкой чая, мы обмениваемся опытом, и каждая из нас теперь представляет картину в целом, а не замкнута в своем местечковом видении ситуации. Это неоценимо на самом деле, мы многое поняли и на некоторые проблемы смогли посмотреть под другим углом, а значит, приблизились к их решению. На словах все это звучит немного банально - внутренний багаж вырос. И потом, самому наставничеству тоже надо обучиться. У меня есть педагогическое образование. Но речь идет о взрослых подопечных, а не о детях, поэтому такого рода навыки, знания мне тоже очень пригодились.
Наставничество ведь было при Союзе очень хорошо развито. Молодых коллег практически выводили в люди более опытные сотрудники. Если мы сейчас вернемся к этой практике, будет очень хорошо. И при том, что в качестве наставниц выступают женщины, тоже очень важно. Потому что укрепляет авторитет каждой из нас, а значит, усиливает роль женщины в милиции в целом.
- Сколько у вас подопечных, как идет работа с ними?
-
Двое, это мои молодые коллеги. В институте или академии
многим
вещам при всем желании не научишься. Существуют нюансы, моменты, которые
известны только практикам и только на местах. Общие, базовые знания получить
можно и в высшем учебном заведении, а реально ввести новичка в курс дела может
только наставник. Наставники способны дать своим подопечным правильное представление о
структуре работы милиции, функционировании неформальных сетей, а также
познакомить их со своими взглядами на трудности, с которыми им приходится
сталкиваться, и на перспективы, которые перед ними открываются. Вот это
вот все неоценимо. Учу я своих подопечных в первую очередь быть грамотными,
опираться на закон, а во-вторых, по-человечески относиться к детям, даже если
они правонарушители. Повторяю: «Это дети. Полной ответственности за свои
поступки они просто по физическому и психологическому развитию пока нести не
могут. Не говорите с ними, как с преступниками, или именно преступники из них и
вырастут». Дети – это такой контингент, который еще реально можно
перевоспитать, которому необходимо помочь. Вот этому и учу.
- А самой оставаться женой и матерью, воспитывать и наставлять собственных детей с такой работой сложно?
- Сложно. Мой муж – бывший военный, в отставке, на пенсии. Так вот он понимает мою работу, ненормированную, не высоко оплачиваемую, нервную, где-то и опасную. А гражданские люди не понимают нашей работы. Я не знаю, как другие женщины справляются. Детей у меня двое. И они не хотят работать в милиции. Дочка Карина так и сказал: «Ни-ког-да и ни-за-что». Потому что ухожу я рано, прихожу поздно, детям от этого радости мало.
- Почему вы сами в свое время пошли работать в милицию?
- Ой, расскажу – будете смеяться. Дело в том, что мне очень нравилось смотреть на людей в форме. А еще я любила детей, всегда. И хотела с ними работать. Вот такой микс и вышел. 15 лет уже я в ИДН. Сюда приходят ребята, чтобы получить первое офицерское звание. А потом сбегают. Мы вот держимся.
- Как на вашу работу влияет исламизация региона?
- С одной стороны, алкоголизация населения сильно сократилась. А это значит, что бытовые преступления идут на убыль, все же алкоголь – страшное зло, особенно на селе. С другой стороны, исламская идеология приходит со своими взглядами на жизнь. Рост числа ранних браков – это ведь просто катастрофа. А исламские священники не видят в этом ничего плохого и поощряют это все. Между тем, ранние браки распадаются очень быстро, я не знаю, как они не видят, что творят.
- У нас же запретили проводить религиозный обряд бракосочетания до 18 лет и без регистрации в ЗАГСе… А за сочетание по религиозным канонам несовершеннолетних очень серьезная уголовная ответственность… Что, неужели все равно проводят?
- Да, проводят. А потом родители их покрывают. И, мол, не знал мулла, сколько лет девочке, и вообще не приходил, наши дети, как хотят, так и живут, и все такое.
- Вам не кажется, что светской части общества надо как-то искать общий язык с исламскими священнослужителями?
- Мне-то кажется, но что толку от того? Священнослужители не хотят сотрудничать с законной властью, с государством. У них своя идеология, и население очень ей поддается и следует. Они надеются на поддержку населения. По мне так надо ужесточать наказание за нарушение закона в отношении несовершеннолетних. И заставить эти законы работать.
- Много ли девочек ходит в школу в арабской одежде, укутанными?
- Довольно много. Но знаете, у них это не вера, а мода. Была мода на короткие юбчонки, теперь они соревнуются, кто круче укутается. А раз это мода, то она пройдет. Потому что результат вот этих ранних браков, всякого прочего мракобесия станет очевиден подрастающим детям. В тех же Эмиратах, например, все блюдут закон и подход к государственному устройству очень разумный. Я думаю, мы тоже переболеем «дикой исламизацией» - и выйдем на более здоровый уровень религиозности.
- А кражи невест распространены?
- В сельской местности – очень. И растет число краж не по согласию. С этим тоже надо бороться государству, принцип неотвратимости наказания должен работать. Да и не сохраняются эти браки, что там говорить. Что это за традиция такая – ломать жизнь юношам и девушкам?
- Вы сами не собираетесь примерить на себя карьеру следователя или еще что-то в этом роде?
- Нет. Останусь в ИДН. Это моя любимая работа, и я ее буду любить всегда.
Беседовала Светлана Бегунова
Фото Вячеслава Оселедко